Редкие книги в советских библиотеках

Советы однокурсников нечасто попадали в десятку, но даже если их информация оказывалась бесценной, воспользоваться ею было не так-то просто. На «Сто лет одиночества» очередь выстроилась на 100 лет вперед. С «Иваном Денисовичем», который в журнальном варианте («Роман-газета») переходил из рук в руки, было попроще. А вот с «Мастером и Маргаритой» был полный тупик. Единственный человек, который прочел роман, выдавал цитаты гомеопатическими дозами. Фраза «Не шалю, никого не трогаю, починяю примус» стала культовой, пересказ текста однажды занял почти два часа самоподготовки на военной кафедре – но к самому тексту доступа не было.

Редкие экземпляры

Иногда прямой путь – самый короткий. В институте на вопрос о «Мастере» лишь пожимали плечами, и я пошел в областную библиотеку. Точнее, бывать там доводилось и прежде – но теперь бланк заказа в читальный зал отвечал всем правилам библиотечной науки. И меня послали. В отдел редкой книги.

Он занимал три небольших комнатки общей площадью не более двухкомнатной квартиры. Кажется, доступ в нее студентам городских вузов открывался с третьего курса. Но я уже обладал этим магическим статусом. И оказался даже несколько разочарован той легкостью, с которой получил в руки заветный томик.

Пожалуй, единственное ограничение состояло в том, что с книгой нельзя было покидать помещения. И теперь, немного ознакомившись с историей вопроса, мне даже понятен его сакральный смысл. Оказывается, существовали бизнес-схемы, при которых два товарища брали в читальный зал в числе прочих редкую книгу. Один из «бизнесменов», за которым числилась раритет, сидел в читалке до вечера, второй, сдав книжный балласт, уходил с ценностью домой. Там на заранее подготовленном оборудовании делались фотокопии. Но к вечеру экземпляр исправно возвращалась в библиотечные фонды. А вскоре на книжном рынке появлялась копия желанного для многих раритета.

Но меня эти правила не раздражали. Я вполне комфортно ощущал себя в уютной комнате. Мне даже нравился этот ритуал, состоявший в том, что после лекций я брел не спеша в кулинарию, где перекусывал слоеными пирожками с кофе. А потом мимо памятника Шевченко шел в читалку.

Библиотека для нашего областного центра была даже очень хороша. Существовал такой анекдот. Пассажир просит открыть двери переполненного троллейбуса на библиотеке Крупского. «Не Крупского – а Крупской», — поправляет кондуктор. – «Да ты энциклопедию, коза, почитай. Видишь – вон и памятник ему стоит».

Кроме библиографического отдела, абонемента и сектора редкой книги, существовало несколько читальных залов: общий, периодических изданий, научный. Имелся богатый отдел технической литературы. Самым уютным, несмотря на свои огромные размеры и высоченные потолки, был общий читальный зал. Я любил сидеть при свете настольной лампы, стилизованной под сталинский ампир (или действительно принадлежавшей этому стилю) – не зря ведь город прежде назывался Сталино.

Казалось, мир будет вечно таким, и я приносил с собой толстую общую тетрадь, куда переписывал полюбившиеся строки Вознесенского, Цветаевой, Ахматовой, Евтушенко, Фета. Это – из общего доступа. В «Редкой книге» конца семидесятых можно было читать Северянина, Пастернака, Анненского, Андрея Белого.

Правило относительно сопроводительных текстов продолжало действовать. Из них открывались имена Федора Соллогуба, Леонида Андреева, Гумилева, Хармса, Мережковского. Конечно, случалось попадаться на крючки, которые позднее уже казались ложной приманкой: Каролина Павлова, Семен Надсон, Апухтин, Лев Мей.

Иностранная литература: от журнала к библиотеке

Впрочем, не я один был таким темным. Во второй половине восьмидесятых в Москве, где я получал второе (гуманитарное) образование, вдруг со всех сторон зазвучало имя Набокова. У однокурсника, который до этого пару лет проучился на филфаке, я полюбопытствовал: «Кто это?» Но в ответ бывший студент Федорова и Гиршмана только пожал плечами. Кстати, в то же время (и у него же) мне посчастливилось прочесть стихи Бродского, и это тоже было мощнейшим культурным шоком. Оказывается, мы так многого не знали еще.

Хотя институт имел отличное библиотечное собрание, и я читал Андре Жида, Пруста, Сартра, «Дублинцев» Джойса, начинал и отложил «Человека без свойств» Музиля – но закрытым оставался огромный пласт русской и западно-европейской философии. В библиотеку эти книги попросту не поступали. И меня послали в очередной раз.

Я опять числился студентом третьего курса, но весьма престижного столичного вуза – поэтому во ВГБИЛ (Всесоюзной государственной библиотеке иностранной литературы) меня встретили без настороженности. На улице стоял март 1988, годом ранее после провозглашения политики гласности начался перевод запрещенных прежде литературных собраний в открытые фонды. В общем, судьба вновь привела меня в отдел редкой книги. И первым томом, который я получил на руки, конечно же, стал «Заратустра» Ницше.

Это было московское издание Ефимова 1900 года – впрочем, не оригинал, а ксерокопия. Зато с этим экземпляром позволялось сидеть в огромном светлом зале и поглядывать на красивых девушек. Впрочем, со мной опять была общая тетрадь, которую вместо конспекта лекций я заполнял текстами немецкого философа. «Но скорее, это поэзия», — говорил я о тексте своим институтским друзьям.

Следующими раритетами с московских полок оказались:

• Шопенгауэр. Мир как воля и представление. – М: Ефимов, 1903;
• Фрейд. Психопатология обыденной жизни. – М: Современные проблемы, 1910;
• Бергсон. Вопросы философии и психологии. – СПб: Семенов, 1914;
• Бердяев. Опыты философские, социальные и литературные. – СПб: Пирожков, 1907.

Здесь нет ошибки – в ВГБИЛ хранились и труды русских эмигрантов. Здесь же выдавали для чтения «Философию общего дела» Николая Федорова из советской серии «Философского наследия», исследование Шестова «Достоевский и Ницше» (СПб, 1903).

Достаточно подробного конспекта удостоился «Логико-философский трактат» Витгенштейна, на который навел меня однокурсник. Тогда же впервые довелось услышать имя Мераба Мамардашвили, распечатку двух московских лекций которого мне вручили как подарок.

Словом, с конца 70-х библиотеки Советского Союза давали возможность читать очень многие из книг, приобрести которые не представлялось возможным. Для этого требовалось всего лишь желание и немного удачи. Конечно, возможности столичных жителей оказывались более широкими. Но они не всегда ими пользовались. Возможно, именно в этом состоял очевидный секрет успеха «провинциальных интеллектуалов», которым от столичного библиотечного пирога доставались крохи услуг межбиблиотечного абонемента.

Но к началу 90-х картина изменилась кардинально, этап библиотечного чтения и конспектирования (видимо, не для меня одного) был исчерпан. К концу 1988 г. подавляющее большинство изданий перевели в открытые фонды, а в июле 1990 г. спецхраны были полностью упразднены, сменив название на отделы литературы русского зарубежья.

Впрочем, «запретные книги» уже начали широко издаваться и поступали в свободную продажу. После празднования 1000-летия крещения Руси (в 1988 г.) сначала с рук, а потом и в книготорговых сетях стало возможно купить за вполне разумные деньги духовную литературу.

Начиналась новая эпоха книгообмена и выгодных приобретений.

Похожие статьи:

Чем были книги для советских граждан В разделе - Советские книги, журналы, газеты Наивысшей ценностью в Советском Союзе была духовная пища. Самая читающая в мире страна могла похвастаться миллионными изданиями газет, журналов, книг. Ни одно государство в мире не позволяло себе настолько огромные тиражи. Но как ни парадоксально — хорошая книга в СССР всегда была в дефиците. ...	«Роман-газета» – книга, журнал или газета? В разделе - Советские книги, журналы, газеты Википедия определяет формат этого печатного издания как литературный журнал. Владимир Ленин, идейный автор этого издания, и Максим Горький, принимавший активное участие в создании «Роман-газеты» в СССР, ставили перед издательством «Московский рабочий» задачу печатания «дешёвых книг для народа». Вид используемой бумаги, типографская печать и отсутствие иллюстраций позволяет отнести издание к газетному варианту.  ...
Книгообмен, ч. 2: схемы получения выгоды В разделе - Советские книги, журналы, газеты Каждая из сторон увлекательного процесса книгообмена желала получить свою выгоду. Но по большому счету и человек, ставивший книгу на полку, и забиравший ее оттуда, находились по одну сторону прилавка, хотя первый хотел продать подороже, а второй – купить подешевле. Естественно, речь шла не о деньгах, а о баллах. Один и тот же человек был и продавцом, и покупателем. Но цену назначал посредник – представитель магазина. В чем заключалась его выгода, сказано выше – в конвертации...	Советские женские журналы: довоенный период В разделе - Советские книги, журналы, газеты Периодическая печать в самые первые годы советской власти рассматривалась как мощный инструмент внедрения коммунистической идеологии в народные массы. Руководство изданиями взяли в свои руки партийные работники, женская периодика также существовала в рамках партийных постановлений. Большая часть журнала отводилась пропаганде коммунистических идей, материалам по привлечению женщин к участию в производстве, сельском хозяйстве, статьям по политическому воспитанию. Традиционные...
Книгообмен в СССР, ч. 1 В разделе - Советские книги, журналы, газеты Купить книгу в СССР даже во времена всеобщего дефицита было проще простого. Достать нужную книгу – практически невозможно. Например, в конце 80-х на выставке-продаже античной литературы в столичном книжном магазине, что располагался наискосок от памятника Пушкину (и, кажется, назывался «Академкнига»), томик «Антология кинизма», изданный почти 50-тысячным тиражом, был представлена в единственном экземпляре. И я до сих пор помню грустное лицо интеллигента, которому это издание было...	Как пройти в библиотеку? В разделе - Советские книги, журналы, газеты Помните слова, которые в кинокомедии «Операция «Ы» и другие приключения Шурика» при репетиции ограбления склада Трус сказал мнимой старушке под видом «простого, естественного вопроса»? Правильно, это был вопрос: «Как пройти в библиотеку»? Странным в этом было только то, что сей вопрос задавался в три часа ночи. А в остальном, и правда, вопрос был простым и естественным. Для 1965 года, когда была выпущена на экраны страны эта кинокомедия....
Что можно было читать в советских библиотеках В разделе - Советские книги, журналы, газеты  Советский Союз считался самой читающей страной мира. И в этом, наверное, нет преувеличения. К началу 80-х статистика насчитывала 180 млн. читателей, пользующихся общественными библиофондами. Но цифра была по-своему лукавой. Например, родители значились читателями по месту работы, а книги выбирал ребенок. При этом он мог быть записан в школьной и юношеской районной библиотеках. Это смазывало картину, но не делало ее ложной. ...	Ностальгия по детским журналам Советского Союза В разделе - Советские книги, журналы, газеты Детство советских ребятишек отличалось отсутствием интернета. Дефицит информации восполнялся с помощью книг, телевидения, периодической печати. Традиционно каждая семья выписывала несколько наименований журналов и газет. И среди них всегда была детская периодика, выполняющая главную задачу партии — гражданское воспитание подрастающего...
Советская печатная пресса – что читали в СССР В разделе - Советские книги, журналы, газеты В наше время уже довольно сложно представить ситуацию, когда какая-либо информация может быть труднодоступной – практически в каждом доме есть интернет, дающий доступ к информационным базам глобального объёма; на всех телевизионных каналах присутствуют новостные блоки, а некоторые из телеканалов являются полностью информационными. Кроме того, есть аналогичные новостные, информационные и информационно-аналитические радиопередачи.  ...