Разное, или сорок сороков

Они были когда-то казанскими помещиками – дворяне Закревские. Еще при государыне Софье Алексеевне пожалованы были дворянину Андрею Закревскому поместья в Казанском уезде. Однако визит в Казань в октябре 1830 года 44-х летнего генерал-губернатора великого княжества Финляндского и министра внутренних дел Российской империи его сиятельства графа Арсения Андреевича Закревского был вызван отнюдь не сентиментальными воспоминаниями о своих далеких предках и посещением отчины, но государственной необходимостью.

Думается, на Илью Федоровича Яковкина стукнули. В смысле кто-то донес. А иначе зачем в один из осенних месяцев 1814 года Михаил Александрович Салтыков, попечитель Казанского учебного округа затеял бы ревизию денежных сумм Первой Казанской гимназии, директором которой являлся профессор Казанского университета Яковкин. Ведь Салтыков знал, что Яковкин едва ли не на дружеской ноге с министром народного просвещения графом Разумовским и прочими влиятельными людьми в обеих столицах. А еще знал попечитель округа, что Яковкин казнокрад и мздоимец, коего покуда никак не удавалось обличить.

«Люди боялись ходить туда под вечер, страшась встретиться с тенями похороненных там свирепым барином многочисленных мертвецов».
Н. Я. Агафонов. Казань и казанцы. 1906 г.

Есть в центре Казани одно печально знаменитое место. Подобно далекой Чехии или Англии, где и по сей день существуют замки с привидениями, в Казани тоже есть некая таинственная роща-сад, претенциозно именуемая «Эрмитаж».

История такова. Еще в первой четверти 19 века горный инженер и потомственный дворянин Николай Прокофьевич Ворожцов приобрел на правой стороне Старогоршечной улицы (недалеко от пересечения нынешних улиц Щапова и Маяковского) усадьбу с большой старинной рощей, бывшей некогда частью лесного массива, коим начинался непроходимый и дремучий Арский лес.

На Руси завсегда так: «Человек ходит, а бог водит». Не просто так была придумана и другая поговорка: «Господня воля – наша доля». Оправдывала себя и следующая присказка: «От беды в чернецы». Какая беда случилась с княжной Болховской – ныне остается только гадать. А может, и не случилось с ней никакой беды, и она, по воле Господней, решила для себя, что не быть ей невестой жениховой, но быть невестой Христовой.

Так или иначе, но еще во времена Екатерины Великой стала княжна Болховская послушницей монастырской, а затем приняла монашество под именем Софии.

Надо сказать, что род князей Болховских был настолько древним, что происхождение его до сих пор, как писал Петр Долгоруков в первом томе «Российской родословной книги», вышедшем в Петербурге еще в 1854 году, «покрыто мраком неизвестности». Возможно, Болховские были потомками удельных князей города Болохова в Южной России (он находился на берегу восточного Буга между Киевом и Галичем) в XII и XIII веках.

Возможно, род сей шел от половецких ханов, возможно от былинных князей славянского племени древлян, с коих, собственно, и начинается во многом российская история.

Такого профессора не было в Императорском Казанском университете ни до него, ни после. Спортсмен-бегун, «природный грек купеческого состояния, – как писал о нем историк университета профессор Н.П. Загоскин, – Сергиус Мистаки прибыл 30-го мая 1821 года из Константинополя в Одессу, в ряду других сородичей, бежавших из Турции вследствие начавшегося там анти-греческого движения». В формулярном списке значилось, что Сергиус или, как стали называть его в России, Сергей Андреевич Мистаки, окончил в 1805 году курс бухарестского княжеского училища, а затем кормился частным обучением детей румынских бояр и даже был домашним воспитателем отпрысков господаря Валахии Константина Ипсиланти.

Казанцы такого не видели. Никогда.

И даже не могли предположить, что такое возможно.

Молодой высокий мужчина в трико с мощным торсом Геркулеса то висел вниз головой, поднимая при этом живую лошадь, то жонглировал 48-фунтовыми (22 кг) гирями и огромными булавами. То, привязанный к столбу за ногу и упираясь в него другою, висел в воздухе, параллельно земле, удерживая на переносице корабельный якорь. И все это время его партнерша, стоя «одной ногой на ненатянутой проволоке, играет шарами, кастаньетами, машет флагами, одевается, заряжает ружье, стреляет, производит разные эквилибристические штуки – как на полу», – так писали казанские газеты о выступлениях атлета Карла Раппо в 30-е годы XIX столетия.

В Городском театре (тогда в Казани стационарного цирка не было, а выступать в балаганах на Черном озере всемирно известному атлету Раппо было не по рангу) был полный аншлаг. Вся места были заняты; люди сидели на ступеньках, стояли в проходе, неотрывно глядя на сцену.

В четверг 12 мая 1911 года в газете «Казанский телеграф» появился анонс:
«На днях состоится открытие Международного интернационального чемпионата
ФРАНЦУЗСКОЙ БОРЬБЫ
При участии 25-ти борцов всех стран и национальностей на приз в общей сумме 5000 франков; золотые и серебряные медали, почетный шарф победителю.
Организатор чемпионата: Николай Владимирович Чемоданов, ст-юрист Московского университета, преподаватель Московско-атлетической школы.
Запись борцов в чемпионат принимается в кассе театра».

Под «театром» понимался Новый летний театр в саду «Эрмитаж» под руководством режиссера Михаила Садовского, внука прославленного актера Императорского Малого театра Прова Садовского.

История эта приключилась в далеком 1869 году, когда Казанской губернией ведал его превосходительство действительный статский советник Николай Яковлевич Скарятин.

Был Николай Яковлевич нраву крутого, беспрекословного. Мог такой разнос должностному лицу учинить, что у того коленки дрожали и ливневый понос прошибал. Мог в запале и по зубам съездить особо нерадивым. Зато порядок в городе был такой, что не чета нынешнему...

А история такова. В прихожей (ныне она зовется холл) Губернаторского дворца кряду три дня простаивал в часы присутствия, пряча глаза и пунцовея лицом, некий чин полиции в мундире зеленого цвета сукна. В руках он держал новенький ведерный самовар, который сверкал так же, как вычищенные пуговицы с имперским гербом на мундире. И все посетители, что заходили во дворец, а это были чиновники, военные, помещики, купцы, мещане, крестьяне, видели этого полицейского с самоваром. Стоял блюститель правопорядка примерно там, где сегодня находится конторка с вахтером, коего представляет исполненный важности строгий молодой человек в цивильном костюме, и где красуются арочные воротца, сигнализирующие о наличии в ваших карманах металлических предметов.